Сосновый лес с привкусом липы

Страшные лесные пожары минувшего лета в очередной раз высветили противоречия между властью и переработчиками «зеленого друга». Причем, создается впечатление, что иногда стороны говорят на разных языках. Власти ставят себе в заслугу, что, несмотря на пожары и жаркое лето 2010 года, «отгрузка товарной продукции» из нижегородских лесов не только не сократилась, но и увеличилась. Арендаторы же убеждены: нижегородские расценки по продаже древесины на корню, которые предлагают власти, значительно превышают общероссийские, что делает их бизнес нерентабельным и не оставляет никакой возможности заниматься восстановлением лесов. И потому обреченно предрекают: «Сгорим еще не раз!».
Итак, летом 2010 года пожары уничтожили 171 тысячу гектаров нижегородских лесов. Восстанавливать будут далеко не все, что сгорело, а примерно половину. «Восстановим рентабельную древесину, а нерентабельные молодые насаждения восстанавливать не будем»,– высказал хозяйский подход к проблеме и. о. заместителя министра экологии и природных ресурсов Нижегородской области Юрий Сычев. Причем, отношение к разным территориям у власти явно избирательное. Наиболее активно идет работа в Выксунском районе вокруг Верхней Вереи, которая прославилась на всю страну. Верея сгорела дотла, а потому удостоилась особого внимания властей. Владимир Путин трижды за три месяца побывал в этой точке земного шара. Что и предопределило судьбу территории: именно там усиленно сажают деревья и восстанавливают лесопосадки.
Но эта ситуация не создает проблем, уж так получилось, что наиболее пострадавшим от пожара территориям и внимание сегодня уделяется максимальное. И это все понимают. Проблемное противоречие в подходах к вопросам восстановления лесов наметилось между лесопромышленниками и лесоводами. Дело в том, что в Нижегородской области, да и в целом в средней полосе России наиболее востребованной породой деревьев считается сосна. Хвойная лесосека региона (то есть разрешенный для вырубки лесной массив) составляет порядка 80 процентов общего объема. Соответственно, лиственная лесосека – только 20 процентов. Но та же самая сосна в значительно большей степени подвержена пожарам, нежели деревья лиственных пород! И если учитывать только эту логику, тогда не стоит сажать на месте сгоревшего сосняка вновь смоляные хвойные леса, а надо выращивать липовые леса вперемежку с соснами.
Пожары 2010 года и последовавшее затем восстановление лесов многие сравнивают с ситуацией 1972 года, когда так же выгорели огромные площади лесов. 38 лет назад не посчитались с мнением лесоводов и стали засаживать огромные сгоревшие территории отлично горящими сосновыми деревьями, а не лиственными. Потому что сосна хорошо продается, а береза и липа – не очень. И, как считают многие специалисты, во многом именно поэтому в 2010 году смоляные леса вновь полыхали так, как будто на стволы плеснули бензином! Но даже если не рассматривать лес как исходное сырье для лесопромышленников, предпочитающих сосну березе с липой, перестройка с хвойной на лиственную лесосеку потребует времени. В следующем году областное правительство планирует создавать питомники по выращиванию лиственных пород деревьев. Но пока вырастят саженцы березы да липы, пока посадят так называемые смешанные лесные насаждения – пройдет не один год.
По оценкам специалистов, процесс восстановления нижегородских лесов затянется на десятки лет. Причем, лесной молодняк растет до 40 лет, а спелыми насаждения тех же сосен, растущих более 300 лет, считаются только после 80 лет! Вот и считайте, сколько сосен должно вырасти на этих площадях через восемьдесят лет, чтобы леса могли стать промышленными делянками, если на одном гектаре зрелого леса бывает 150 – 200 сосновых деревьев? Даже с учетом высказывания Юрия Сычева о том, что восстанавливаться будет лишь рентабельная часть сгоревших лесов (положим, процентов 40 от сгоревшего, то есть почти 70 000 гектаров), через восемьдесят лет мы получим 10,514 миллионов деревьев. Но это взрослых, зрелых сосен. Сажать же придется гораздо больше. Российская лесная наука рекомендует высаживать «на вырубках с дренированными почвами (брусничниковые, кисличниковые и сложные типы леса) не менее 5 тыс. деревьев на 1 га. Снижение густоты культур до 2,5 тыс. шт. на 1 га допустимо при засевании их 35летними саженцами или крупномерными сеянцами». Даже если на наши 70 000 гектаров гари (где там брусничник, выгорело все) высаживать трехлетние саженцы, нам потребуется 175 миллионов деревцев. И если каждый такой саженец стоит всего десять рублей (а стоит он на порядок больше)…
По информации регионального министерства экологии и природных ресурсов, в 2010 году по программе «Охрана, защита и восстановление лесов Нижегородской области» было выделено лишь 5 млн рублей, в 2011 году планируется выделить 42 млн рублей. Кроме того, «предусмотрено дополнительно 100 млн рублей на софинансирование в случае выделения федеральных средств на восстановление лесов и закупку техники из расчета 30% – средства региона и 70% – средства федерального бюджета». Так что миллиардов на лесопосадки нет и не будет. И спор науки и лесопромышленности, таким образом, решается просто: коегде высадят сосну, а все остальные десятки тысяч гектаров гари заполнятся «самостийно», то есть осинкой да березкой.
Потому и лесопромышленников можно понять. Делового леса с каждым годом становится все меньше. Если 30 лет назад в Нижегородской области вырубали до 12 миллионов кубометров леса в год, то сегодня расчетная годовая лесосека не превышает 7 миллионов кубов. И те сгоревшие минувшим летом 170 тысяч гектаров ещё скажутся на региональных объемах лесозаготовки.
Утверждать, что летние лесные пожары ничему не научили власть, конечно, нельзя. Власть наращивает силы и средства, способные бороться с лесными пожарами. И глава МЧС С. Шойгу уже сообщал премьерминистру В. Путину о том, что российские подразделения по борьбе с такими стихийными бедствиями со следующего года будут больше и мощнее вооружены, чем аналогичные подразделения всех европейских стран вместе взятых. Оно и понятно: и территория, и, самое главное, площади лесов у нас будут поболее европейских.
Нижегородские власти тоже вроде двигаются в этом направлении, здесь на подходе региональная программа по организации тушения лесных пожаров. Планируется, что в области будет создано три территориальных центра по борьбе с лесными пожарами, которые будут включать в себя районные центры, а те в свою очередь – центры в лесничествах.
Но о том, что проблемы лесопользования, высвеченные летними пожарами, активно не решаются, говорят многие специалисты лесного хозяйства. Президент некоммерческого партнерства «Нижегородский лесной комплекс» Юрий Кочубейник считает, что все проблемы, связанные с лесопользованием, власть переложила на плечи арендаторов. Власти требуют от арендаторов полностью заниматься лесами, но не дают денег на то же самое воспроизводство лесов. Считается, что деньги у арендаторов должны появляться после продажи леса. Арендаторы полагают, что лишних денег у них нет и не предвидится. Главная проблема – в самой экономике лесозаготовок.
Договоры аренды, по мнению, Юрия Кочубейника, являются не только кабальными для лесозагтовителей, но и имеют явные признаки корысти чиновников от леса и откровенное желание властей любыми средствами наполнять региональный бюджет. Президент некоммерческого партнерства считает, что высокая арендная плата за пользование лесами не способствует развитию в регионе лесного бизнеса.
– По закону вся плата за пользование лесами идет в федеральный бюджет. Субъект Федерации должен обеспечить арендаторов сырьевой базой и собрать деньги. Формально Рослесхоз разрешил субъектам собирать больше и надбавку оставлять себе. Но при условии, что субъект примет соответствующий законодательный документ. Однако даже имея такое разрешение от вышестоящего органа, далеко не все субъекты поспешили обложить своих лесозаготовителей непомерной данью. В Архангельской, Вологодской, Костромской, Кировской областях цена древесины на корню колеблется от 38 до 60 рублей в зависимости от качества леса, у нас по результатам аукционов она получается от 130 до 180 рублей за кубометр. Помимо этого на кубометр расчетной лесосеки каждый нижегородский арендатор расходует дополнительно 40 рублей на охрану и восстановление леса и 25 рублей на строительство и содержание лесных дорог,– такие данные привел Юрий Кочубейник, доказывая, что заниматься лесным бизнесом в регионе нет смысла.
Однако, на наш взгляд, про смысл этого бизнеса всетаки можно поговорить. Если вы позвоните в региональные гослесхозы, то узнаете, что куб кругляка они продают по цене 1200 – 1800 рублей, уплачивая при этом государству так называемую «попенную плату» не менее 100 рублей с куба. То есть с каждого куба и при тех ставках, которыми недоволен Юрий Кочубейник, у арендаторов после уплаты сумм за пользование лесом остается 1 – 1,6 тысячи рублей. Много ли это? Нижегородское правительство, не так давно информируя нас о ходе лесозаготовительных работ на горельниках Выксунского района, рассказало, что норма заготовки на одну бригаду из пяти человек – 30 кубов в день. Давайте посчитаем выработку на одного работающего в таких предприятиях, чтобы хоть както понять, рентабелен ли бизнес арендаторов по лесозаготовке, и сравнить его с уровнем региональных промпредприятий. Не так давно мы приводили данные НАПП о работе нижегородских промышленных предприятий. По данным В.Н. Цыбанева, генерального директора ассоциации промышленников и предпринимателей, средний объем выработки на одного работающего в крупных промпредприятиях у нас составляет 700900 тысяч рублей в год. Наиболее успешные средние предприятия показывают результат на уровне 23 миллионов в год на одного работающего. Так вот, если исходить из приведенных выше цифр, выработка на одного работающего лесозаготовительной бригады из расчета 200 рабочих дней в году составит 1,21,9 миллиона рублей. Понятно, что эти суммы просчитаны «вчерне» и их еще надо поделить и на управленческий персонал, и на конторских служащих, на всех тех, кто не занят на валке леса непосредственно. Тем не менее, этот расчет вполне может поставить под сомнение тезис о том, что региональные лесозаготовки «слезы, а не бизнес» для арендаторов лесов. Другое дело, что у конкурентов, работающих в соседних областях, условия лучше наших, что позволяет им вытеснять с рынка нижегородских лесопромышленников. А это не нужно не только нижегородскому бизнесу, но и региональной власти.
Совершенно очевидно, что отношения государственной власти и лесного бизнеса простенькими быть не могут. Существующие и будущие проблемы нашего леса, который сегодня отдан на откуп арендаторам, видны. Арендаторы говорят, что у них нет ни сил, ни средств не только на то, чтобы восстанавливать лес, смотреть за ним, нанимать и содержать обходчиков (Ю. Кочубейник предлагает восстановить в Нижегородской области институт обходчиков леса, которые могли бы следить за ним и своевременно ликвидировать мелкие возгорания и не затушенные костры нерадивых туристов), но и на то, чтобы в таких условиях обеспечивать нормальную рентабельность и, самое главное, конкурентоспособность собственного бизнеса. Потому арендаторы лесов и просят власти пересмотреть договоры аренды. «Иначе сгорим еще не раз!», – прогнозирует арендаторское сообщество. И вроде бы события минувшего лета дают основания предполагать, что данное заявление – не заурядный шантаж со стороны бизнеса.
Сергей Анисимов