Страшные лесные пожары минувшего лета в очередной раз высветили противоречия между властью и переработчиками «зеленого друга». Причем, создается впечатление, что иногда стороны говорят на разных языках. Власти ставят себе в заслугу, что, несмотря на пожары и жаркое лето 2010 года, «отгрузка товарной продукции» из нижегородских лесов не только не сократилась, но и увеличилась. Арендаторы же убеждены: нижегородские расценки по продаже древесины на корню, которые предлагают власти, значительно превышают общероссийские, что делает их бизнес нерентабельным и не оставляет никакой возможности заниматься восстановлением лесов. И потому обреченно предрекают: «Сгорим еще не раз!».

Итак, летом 2010 года пожары уничтожили 171 тысячу гектаров нижегородских лесов. Восстанавливать будут далеко не все, что сгорело, а примерно половину. «Восстановим рентабельную древесину, а нерентабельные молодые насаждения восстанавливать не будем»,– высказал хозяйский подход к проблеме и. о. заместителя министра экологии и природных ресурсов Нижегородской области Юрий Сычев. Причем, отношение к разным территориям у власти явно избирательное. Наиболее активно идет работа в Выксунском районе вокруг Верхней Вереи, которая прославилась на всю страну. Верея сгорела дотла, а потому удостоилась особого внимания властей. Владимир Путин трижды за три месяца побывал в этой точке земного шара. Что и предопределило судьбу территории: именно там усиленно сажают деревья и восстанавливают лесопосадки.

Но эта ситуация не создает проблем, уж так получилось, что наиболее пострадавшим от пожара территориям и внимание сегодня уделяется максимальное. И это все понимают. Проблемное противоречие в подходах к вопросам восстановления лесов наметилось между лесопромышленниками и лесоводами. Дело в том, что в Нижегородской области, да и в целом в средней полосе России наиболее востребованной породой деревьев считается сосна. Хвойная лесосека региона (то есть разрешенный для вырубки лесной массив) составляет порядка 80 процентов общего объема. Соответственно, лиственная лесосека – только 20 процентов. Но та же самая сосна в значительно большей степени подвержена пожарам, нежели деревья лиственных пород! И если учитывать только эту логику, тогда не стоит сажать на месте сгоревшего сосняка вновь смоляные хвойные леса, а надо выращивать липовые леса вперемежку с соснами.

Пожары 2010 года и последовавшее затем восстановление лесов многие сравнивают с ситуацией 1972 года, когда так же выгорели огромные площади лесов. 38 лет назад не посчитались с мнением лесоводов и стали засаживать огромные сгоревшие территории отлично горящими сосновыми деревьями, а не лиственными. Потому что сосна хорошо продается, а береза и липа – не очень. И, как считают многие специалисты, во многом именно поэтому в 2010 году смоляные леса вновь полыхали так, как будто на стволы плеснули бензином! Но даже если не рассматривать лес как исходное сырье для лесопромышленников, предпочитающих сосну березе с липой, перестройка с хвойной на лиственную лесосеку потребует времени. В следующем году областное правительство планирует создавать питомники по выращиванию лиственных пород деревьев. Но пока вырастят саженцы березы да липы, пока посадят так называемые смешанные лесные насаждения – пройдет не один год.

По оценкам специалистов, процесс восстановления нижегородских лесов затянется на десятки лет. Причем, лесной молодняк растет до 40 лет, а спелыми насаждения тех же сосен, растущих более 300 лет, считаются только после 80 лет! Вот и считайте, сколько сосен должно вырасти на этих площадях через восемьдесят лет, чтобы леса могли стать промышленными делянками, если на одном гектаре зрелого леса бывает 150 – 200 сосновых деревьев? Даже с учетом высказывания Юрия Сычева о том, что восстанавливаться будет лишь рентабельная часть сгоревших лесов (положим, процентов 40 от сгоревшего, то есть почти 70 000 гектаров), через восемьдесят лет мы получим 10,5­14 миллионов деревьев. Но это взрослых, зрелых сосен. Сажать же придется гораздо больше. Российская лесная наука рекомендует высаживать «на вырубках с дренированными почвами (брусничниковые, кисличниковые и сложные типы леса) не менее 5 тыс. деревьев на 1 га. Снижение густоты культур до 2,5 тыс. шт. на 1 га допустимо при засевании их 3­5­летними саженцами или крупномерными сеянцами». Даже если на наши 70 000 гектаров гари (где там брусничник, выгорело все) высаживать трехлетние саженцы, нам потребуется 175 миллионов деревцев. И если каждый такой саженец стоит всего десять рублей (а стоит он на порядок больше)…

По информации регионального министерства экологии и природных ресурсов, в 2010 году по программе «Охрана, защита и восстановление лесов Нижегородской области» было выделено лишь 5 млн рублей, в 2011 году планируется выделить 42 млн рублей. Кроме того, «предусмотрено дополнительно 100 млн рублей на софинансирование в случае выделения федеральных средств на восстановление лесов и закупку техники из расчета 30% – средства региона и 70% – средства федерального бюджета». Так что миллиардов на лесопосадки нет и не будет. И спор науки и лесопромышленности, таким образом, решается просто: кое­где высадят сосну, а все остальные десятки тысяч гектаров гари заполнятся «самостийно», то есть осинкой да березкой.

Потому и лесопромышленников можно понять. Делового леса с каждым годом становится все меньше. Если 30 лет назад в Нижегородской области вырубали до 12 миллионов кубометров леса в год, то сегодня расчетная годовая лесосека не превышает 7 миллионов кубов. И те сгоревшие минувшим летом 170 тысяч гектаров ещё скажутся на региональных объемах лесозаготовки.

Утверждать, что летние лесные пожары ничему не научили власть, конечно, нельзя. Власть наращивает силы и средства, способные бороться с лесными пожарами. И глава МЧС С. Шойгу уже сообщал премьер­министру В. Путину о том, что российские подразделения по борьбе с такими стихийными бедствиями со следующего года будут больше и мощнее вооружены, чем аналогичные подразделения всех европейских стран вместе взятых. Оно и понятно: и территория, и, самое главное, площади лесов у нас будут поболее европейских.

Нижегородские власти тоже вроде двигаются в этом направлении, здесь на подходе региональная программа по организации тушения лесных пожаров. Планируется, что в области будет создано три территориальных центра по борьбе с лесными пожарами, которые будут включать в себя районные центры, а те в свою очередь – центры в лесничествах.

Но о том, что проблемы лесопользования, высвеченные летними пожарами, активно не решаются, говорят многие специалисты лесного хозяйства. Президент некоммерческого партнерства «Нижегородский лесной комплекс» Юрий Кочубейник считает, что все проблемы, связанные с лесопользованием, власть переложила на плечи арендаторов. Власти требуют от арендаторов полностью заниматься лесами, но не дают денег на то же самое воспроизводство лесов. Считается, что деньги у арендаторов должны появляться после продажи леса. Арендаторы полагают, что лишних денег у них нет и не предвидится. Главная проблема – в самой экономике лесозаготовок.

Договоры аренды, по мнению, Юрия Кочубейника, являются не только кабальными для лесозагтовителей, но и имеют явные признаки корысти чиновников от леса и откровенное желание властей любыми средствами наполнять региональный бюджет. Президент некоммерческого партнерства считает, что высокая арендная плата за пользование лесами не способствует развитию в регионе лесного бизнеса.

– По закону вся плата за пользование лесами идет в федеральный бюджет. Субъект Федерации должен обеспечить арендаторов сырьевой базой и собрать деньги. Формально Рослесхоз разрешил субъектам собирать больше и надбавку оставлять себе. Но при условии, что субъект примет соответствующий законодательный документ. Однако даже имея такое разрешение от вышестоящего органа, далеко не все субъекты поспешили обложить своих лесозаготовителей непомерной данью. В Архангельской, Вологодской, Костромской, Кировской областях цена древесины на корню колеблется от 38 до 60 рублей в зависимости от качества леса, у нас по результатам аукционов она получается от 130 до 180 рублей за кубометр. Помимо этого на кубометр расчетной лесосеки каждый нижегородский арендатор расходует дополнительно 40 рублей на охрану и восстановление леса и 25 рублей на строительство и содержание лесных дорог,– такие данные привел Юрий Кочубейник, доказывая, что заниматься лесным бизнесом в регионе нет смысла.

Однако, на наш взгляд, про смысл этого бизнеса все­таки можно поговорить. Если вы позвоните в региональные гослесхозы, то узнаете, что куб кругляка они продают по цене 1200 – 1800 рублей, уплачивая при этом государству так называемую «попенную плату» не менее 100 рублей с куба. То есть с каждого куба и при тех ставках, которыми недоволен Юрий Кочубейник, у арендаторов после уплаты сумм за пользование лесом остается 1 – 1,6 тысячи рублей. Много ли это? Нижегородское правительство, не так давно информируя нас о ходе лесозаготовительных работ на горельниках Выксунского района, рассказало, что норма заготовки на одну бригаду из пяти человек – 30 кубов в день. Давайте посчитаем выработку на одного работающего в таких предприятиях, чтобы хоть как­то понять, рентабелен ли бизнес арендаторов по лесозаготовке, и сравнить его с уровнем региональных промпредприятий. Не так давно мы приводили данные НАПП о работе нижегородских промышленных предприятий. По данным В.Н. Цыбанева, генерального директора ассоциации промышленников и предпринимателей, средний объем выработки на одного работающего в крупных промпредприятиях у нас составляет 700­900 тысяч рублей в год. Наиболее успешные средние предприятия показывают результат на уровне 2­3 миллионов в год на одного работающего. Так вот, если исходить из приведенных выше цифр, выработка на одного работающего лесозаготовительной бригады из расчета 200 рабочих дней в году составит 1,2­1,9 миллиона рублей. Понятно, что эти суммы просчитаны «вчерне» и их еще надо поделить и на управленческий персонал, и на конторских служащих, на всех тех, кто не занят на валке леса непосредственно. Тем не менее, этот расчет вполне может поставить под сомнение тезис о том, что региональные лесозаготовки «слезы, а не бизнес» для арендаторов лесов. Другое дело, что у конкурентов, работающих в соседних областях, условия лучше наших, что позволяет им вытеснять с рынка нижегородских лесопромышленников. А это не нужно не только нижегородскому бизнесу, но и региональной власти.

Совершенно очевидно, что отношения государственной власти и лесного бизнеса простенькими быть не могут. Существующие и будущие проблемы нашего леса, который сегодня отдан на откуп арендаторам, видны. Арендаторы говорят, что у них нет ни сил, ни средств не только на то, чтобы восстанавливать лес, смотреть за ним, нанимать и содержать обходчиков (Ю. Кочубейник предлагает восстановить в Нижегородской области институт обходчиков леса, которые могли бы следить за ним и своевременно ликвидировать мелкие возгорания и не затушенные костры нерадивых туристов), но и на то, чтобы в таких условиях обеспечивать нормальную рентабельность и, самое главное, конкурентоспособность собственного бизнеса. Потому арендаторы лесов и просят власти пересмотреть договоры аренды. «Иначе сгорим еще не раз!», – прогнозирует арендаторское сообщество. И вроде бы события минувшего лета дают основания предполагать, что данное заявление – не заурядный шантаж со стороны бизнеса.

Сергей Анисимов